Общение с соседями

Сегодня утром я резал колбасу на бутерброды.
Мой нож выявил себя затупившимся куском плохой стали. Я безуспешно поискал глазами брусок, вспомнил, что я в Берлине, и забил на это дело. Бутерброды с пожеванной ножом колбасой по вкусу ничем не отличаются от обычных. Я решил оставить нож в покое.

Но вот прямо сейчас я решил сделать себе обед. Мясо там, картошечка, соленые огурчики. Сверху много укропа и запотевшая бутылочка водочки неподалеку, чтобы можно было рукой дотянуться, не вставая. Обед простого русского обормота, живущего в Берлине.

Приготовления заняли не более десяти секунд. Я выложил все эти причиндалы на стол, и с тоской посмотрел на нож. Представил себе соленые огурчики, смятые в кашу. И затосковал. Пойти на святотатство я не мог, поэтому я взял нож и пошел к соседу за точилкой.

Не учел я одного. Сосед снизу — турок, с соответствующими понятиями. И накануне вечером у них была вечеринка. Шумная, далеко заполночь. Он же не знал, что потревожить мой сон завываниями магнитофона непросто... И я этого не учел.

Я спустился на этаж и позвонил в дверь.

Открыл мне заспанный персонаж, с всклокоченными волосами и в пижамной рубахе. Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд ниже. И увидел в моей руке предмет, подходящий под описание холодного оружия, с клинком длиной в двадцать с лишним сантиметров и с желобком для оттока крови. Турок затосковал, и это даже проявилось в его взгляде. В моем взгляде ничего не проявилось, кроме прежней решимости поточить нож.

Тут необходимо сделать отступление.
Я не совсем свободно говорю по-немецки. Но очень слежу за грамматикой. Поэтому фразы произношу неестественно напрягаясь. Взгляд мой, наверное, деревенеет. Руки самопроизвольно сжимаются в кулаки. Я бросаю все силы на слежение за грамматикой.

И вот я, с одеревеневшим взглядом, с зажатым в кулаке со взбухшими от напряжения венами — ножом, с раннего — по представлениям этого несчастного турка — утра. На пороге. Молчу.

Для полиглотов: я просто обдумывал построение фразы «разрешите заточить нож» так, чтобы она выглядела безупречно даже с точки зрения прожженного стилиста. Но турок этого не знал.
И он спросил меня, совершенно обезумевшим взглядом глядя на нож:
— Мы что, так громко танцевали?